Я провел на пляже Санта-Моники, не вылезая, 5 дней. Цветом я стал напоминать местных латиносов, которые уже заговаривали со мной на испанском. Я подолгу гулял вдоль линии прибоя, бегал — пренебрегая защитой от солнца. Кончилось все тем, что на небритом, почти черном лице, ярко красным пятном светился обгоревший нос и белки глаз. Когда я улыбался, то как у престарелого волка, окружающие видели мои изуродованные, местами почти черные зубы — следы северного детства. С ушей, обгоревших до крайности отваливалась кусочками кожа.

В аэропорт Лос-Анджелеса я ввалился, одетый в камуфляжные штаны и футболку на которой была нарисована свинья. Вкупе с обрисованным выше лицом — зрелище незабываемое.

Я летел бизнес-классом впервые. Поменяв накопленные мили и распрощавшись в ЛА с Алексеем Ковалевым, который остался читать лекции я улетел домой на 3 дня раньше. Вышколенный персонал бизнес-ложи при виде меня судорожно сглотнул. Развалившись на огромном кожаном кресле — я бросил под ноги кожаный альпинистский баул и положил на него ноги. Пахнущая свежей хвоей официантка пугливо поинтересовавшись что я буду пить, облегченно ушла за виски.

Лениво отдирая от ушей остатки кожи, и расковыривая в кровь нос я задумчиво стряхивал все это на толстый и дорогой ковер лаунжа. Персонал также задумчиво смотрел на табло в ожидании моего рейса.

Окруженный мегатоннами заботы персонала, который старательно избегал смотреть на мое лицо и улыбку я рухнул в огромное кресло бизнес-класса. Долго готовясь к такому перелету морально я обещал себе вести себя уверенно, как Джемс Бонд. Давая всем понять, что бизнес-класс для меня унылая обыденность. Но…уже через секунду я, восторженно нажимая десятки кнопочек, делал вид что стреляю ногами поднимая нижнюю дугу кресла. Поймав на себе изумленные взгляды попутчиков я окстился и сделал каменное лицо.

С попутчиками мне никогда не везло — с чего бы, да? Но тут…. тут вошла она. Она! С большой буквы — высокая, стройная, с чуть раскосыми длинными глазами на профессиональном лице модели. Я непроизвольно начал откусывать засохшие губы. Она самоуверенно, слегка надменно прошла два ряда и остановилась рядом со мной. Нетерпеливо ерзая я уже предвкушал 11 часовой перелет рядом с такой красоткой — длиннющие ее ноги в юбке, чуть расстегнутая провокационно белая рубашка. Она сверилась с билетом и уперлась в меня изумрудными глазами. Я приветливо улыбнулся. Приветливо — с моей точки зрения. Растянутые пересохшие губы на черном лице — это очень приветливо. Она остановилась на моем красивом носе и изумленно посмотрела на уши. Я все это игнорировал, уверенный в своей животной харизме и природной сексуальности.

..сев она повернулась и совершенно искренне улыбнулась мне. Я радужно осклабился в ответ. Нажав кнопку вызовы стюардессы, она также мило и пристально смотрела на меня, продолжая улыбаться. «Хорошо, что я знаю английский» — подумал я.

Именно на английском она попросила стюардессу пересадить ее, «пожалуйста, КУДА угодно» акцентировала она. Посмотрела на меня — и в глазах ее плескался страх.

Я угрюмо сидел один в ряду. В тишине и полумраке бизнес-класса слышались странные звуки — «Бдщ, пдщ»…

Это я, сделав пальцы пистолетом, стрелял в спинку кресла этой буржуазной западной девчонки. Только когда я свернул журнал «Аэрофлота» в базуку и приготовился пустить ракету — меня очень вежливо попросили «играть» потише…люди спят