Переплетено....
Все переплетено.

...Oxxxymiron неспешным и агрессивным речитативом начитывает мне в наушниках - «....все переплетено....». Как же прав он сейчас. Я иду вдоль линии прибоя Тихого океана в Лос-Анджелесе. Прямо передо мной, в миле высится легендарное, из фильмов колесо обозрения пирса Санта-Моники. Дощатый пирс полон разноцветной, галдящей толпой, которую я вижу отсюда, но ровный рев волн скрывает от меня шум людей.

«...кем ты стал?!.. Где ты злость потерял?! » - кричит репер мне в мозг, и мне кажется, что Oxxxymiron подслушал мои мысли, мою жизнь, мои переживания и страхи. Кем я стал? В кого я превращаюсь с каждым днем - становясь из полного ярости парня сытым бюргером. «Кем ты стал!?». Что ответить мне ему? Я скрежещу зубами от бессмысленной злости. Я вижу свою жизнь со стороны - большая ее часть связана с деньгами, а совсем не с тем чем я хочу. Я закрываю глаза под голос Мирона и вспоминаю огонь. Я вспоминаю огонь, который разрывал меня от желания борьбы. От желания изменить мир, окружающих. Огонь несогласия жить под пятой системы. Я вспоминаю это пламя.

Много лет назад я познакомился с Сергеем Минаевым. Писателем. Даже не так - я прочел книги Минаева. Его первые, самые яркие книги, наполненные именно этим несогласием с системой. Духлесс, Медиасапиенс, Телки - я читал их, выискивая там призывы к действию, в поисках своего соответствия мыслям главного героя. Его ненависти к миру, я читал, захлебываясь восторгом.., а потом вышла книга «Раб», наполнив мен полным ощущением, что вскоре все изменится. Что мы зажмем в зубах клинки и вылезем на улицы.

«Я просто писатель» - говорил мне Минаев с экранов телевизора, вступая в яростные споры с критиками. А я готов был на что угодно - тогда.

«Кем ты стал?!?» - кричит мне в уши Oxxxymiron, и мне на глаза накатываются слезы бессилия. Прошло всего 10 лет. Сергей Минаев давно стал частью истеблишмента. Главный редактор модного журнала, автор сценария пророссийских сериалов, и множества странных постов в фейсбуке с комментариями и едкими замечаниями. Сережа, кем ты стал? Где ты злость потерял? А я?

А я сам? Вот я иду в модном блейзере, с неизменно удерживаемой на уровне щетиной, сделанными зубами, иду по пляжу, чтобы проголодавшись съесть крокет-салат? А? Кем ты стал, Саша? К чему ты пишешь эти тексты, сидя в кожаных креслах самолетов и поездов? Пытаясь мнить себя частью несогласных? Кем ты возомнил себя сейчас - новым Бакуниным? Посмотри в зеркало на себя - не в зеркало грязной комнаты., а в золотое зеркало холла отеля. И ты все увидишь сам.

«По асфальту, мимо цемента...»

Я слушаю «Горгород» тысячный раз. Миллионный раз. Я вижу перед глазами бешеные глаза Мирона, когда я водил на концерт старшего сына. Слушая эти песни меня сжирает зависть таланту. Не к таланту репера - я очень слаб в этом, а зависть к уникальной способности выражать свои мысли и эмоции, сдобренными сотнями книг - в тексты.

Я слушаю эти песни, вспоминая раннего Оруэлла. Вспоминая морлоков. Вспоминая Тортмунда. Я читал все это, я знаю все это. Я изучал все это, чтобы быть умнее, лучше - и вот я слышу свои мысли в его песнях.

«Где нас на лебединых островах...», кричит он мне. Ветер треплет капюшон моей куртки, наушники замерзают в ушах. Ледяной ветер, смешанный со снегом сбивает меня с ног. «Надо знать свое место..!!», кричит Мирон, и я встаю с колен, пришибленный ураганом., вытаскивая альпеншток изо льда. Я питаю силы в этих песнях, я питаюсь их яростью, и сжав зубы я встаю, опираясь на ледоруб, уперевшись кошками в лед. Сквозь дикий вой ветра, я слышу в голове эти тексты - и ненависть к тому кем я стал гонит меня наверх. Выше! К местам, где я забудусь, став «Тысячеликим героем». Ветер бьет меня по лицу, но мне все равно. Я иду.

Таксист гордо везет меня по Нью-Йорку. Он много говорит с диким акцентом уроженца Ростова. Желтое такси продирается через перекрестки затянутого дымом Манхеттона. Я сижу на заднем сидении, найдя трек Би-2. Я слушаю о том, как таксисту здесь хорошо. Как его ценят в этой стране. Я смотрю на его обрюзгшее лица и чувствую запах кислого пота. «Настала пора возвращаться домой...» шепчет Лева.
Таксист уверен, что я местный, ибо я почти ничего не говорил. Он говорит о том., как он нашел тут себя. Как он перевез семью. Как он нищенствовал в России. Как его никто не ценил. «Едва ли спасут летящего на смерть..» поет Окси. И я слушаю его вполуха, упиваясь абсурдом. Я тысячи раз видел вот таких вот эмигрантов. Вечных пасынков туземцев. Всех тех, кто так и не стал своим. Всех их, «сбежавших» от Системы - лишь чтобы стать чужаками. Всех их, потом проклинающих себя внутри, вспоминающих Родину и поносящих ее - пытаясь убедить себя, а не других. Я слушаю песню...и внезапно не сдержавшись спрашиваю на русском, глядя в глаза таксисту через зеркало заднего вида - «А кем вы были в России»?
Он дергает рулем и мы долго молчим. Я не жду ответа. Я знаю, что сейчас он прекрасно понимает, что я раскусил его переживания, его боль воспоминаний, его страх, что он тогда, эмигрируя, сделал глупость.
- Я был боксером. Профессионалом. - он снова долго молчит. «Здесь ты видел всё...» поет Мирон мне в ухо. - хотел стать боксером тут.
Его пальцы белеют, сжимая руль.
Он погружается в омут воспоминаний, и я отворачиваюсь к окну, не отвечая ему. Смотрю на мелькание небоскребов и торговцев хот-догами.
Мне пора возвращаться домой.

Я слушаю Мирона, я молюсь всем богам, чтоб его неуравновешенная глубоким интеллектом злость кипела непрестанно. Чтоб этот вулкан ярости курился, готовый взорваться в любую секунду. Я знаю, что сейчас Мирон уже звезда. Что такие эссе ему пишут тысячи людей.

Но это и не ему эссе - это моя безоговорочная покорность гениальным текстам и мое согласие с ним.