Я вообще считаю, что есть женские имена, которые добавляют развратности. Уж не знаю, откуда - но есть у меня короткий список женщин, имена которых, я явно воспринимаю, как «низкой социальной ответственности, но высокой сексуальной активности». Один мой добрый друг называет их «падшими, но крепко стоящими на каблуках».

Так вот - Ангелина - имя из этого списка. А та, о коей пойдет речь в этом стремительном повествовании - она еще и выглядела соответствующе. Платье ее облегало так, что казалось она голая. Низкий рокочущий голос. Каблуки, разбухшая молодая грудь, качающаяся при ходьбе. Устоять я не мог. Поэтому мы выпили две бутылки невыносимо дорогого вина, я побряцал понтами, заплатил, уже пьяный, за какую-то неведомую икру - после чего снял номер в Лотте. Ангелина вела себя ровно так, как мне и ей хотелось. Невыносимо развратно, не имея никаких границ в постели. Неутомимо, как лошадь, смешивая меня, как любовника, шампанское и, кажется, даже кокаин. Очнувшись утром в расхристанном номере я вообще плохо помнил, как меня зовут. Она выглядела как свежий труп. Растерзав окончательно постель я выбрался, и поплёлся в душ. Ангелина приходила в себя кусками, хрипела и умоляла убить ее. Не смотря на пролежни подушки и запавшие глаза, выглядела она очень даже. И в порыве моментального помутнения рассудка я позвал ее с собой в Терскол. Есть такой поселок в Кабардино-Балкарии. Гигантский. Человек пятьсот живет. Судя по всему, Ангелина была уверена, что это где-то на границе Прованса. Поэтому когда мы, уже опохмелившиеся чем-то едко-острым, сидели в аэропорту, она очень подозрительно смотрела на наш рейс в Минеральные воды. Рядом с ней стояла клетка с невиданной прежде мной собакой - смесь крысы, таксы и мопса испуганно выкатив глаза, завывало в клетке, пугая окружающих.

Ангелина доверительно сообщила мне, ловя паузу между собачьими воплями, что псина стоит не меньше пяти штук баксов, подарил ей ее депутат, влюбленный без памяти - при этом она смотрела на мою реакцию. Я ревниво сверкал глазами, пытаясь понять зачем я везу это прошмандовку в любимые мной места, и что за тварь такая у нее в клетке. Когда мы пошли к самолету собака стала выть так, что я думал, и даже надеялся, что в салон нас не пустят. Ангелина что-то шептала в клетку уговаривая ее, кстати, звали собаку, кто-бы мог подумать - Мегера. Собака не слушала и рвалась наружу. Она будто что-то знала и пыталась нас всех предупредить. Я с ужасом представил себе трехчасовой полет, но тут, зорко почуяв перемены моего настроения, Ангелина оторвалась от собаки, положила руку мне на ширинку и провела языком по шее так, что я начал ерзать в неудобном кресле.

Наше появление в поселке вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Соскучившиеся осень по туристам жители с недоумением смотрели на женщину в шубе и на каблуках, явно спутавшей Куршевель и Приэльбрусье. Встречающий нас Дагиб, мой старинный друг, балкарец, с переломанными ушами - замер глядя на приближающуюся к нему женщину от которой блядством разило за версту. В номере Ангелина выпустила собаку и та залезла на кровать, и дрожа всем телом, забилась под подушкой. Ангелина скептически оглядела маленький номер, расставила ноги и сообщила, что сейчас я должен сходить в душ, а потом изнасиловать ее так, чтоб собака смотрела и завидовала. Какая порядочная женщина, Ангелина, подумал я, и стянул с себя футболку.

Следующим утром я проснулся под писк. Собака жалась в углу и нервно скулила, возможно травмированная тем, что видела ночью. Глаза ее были наполнены страхом до краев. Ангелина, как была, голая, вскочила и, по-бабьи причитая, понесла собаку в ванную. Видимо писать. Земля мокрая, солнце упало в чай, подумалось мне. Голая шлюшка понесла собаку в туалет поссать в поселке Терскол, что у подножья Эльбруса. Такое не видать в светской хронике.

Через час, болтая ногами в кроссовках взятых на прокат, щебеча и удерживая собаку, Ангелина бодро шагала в сторону канатной дороги. Мы решили подняться повыше, так как, цитирую «с верхотуры видок будет с ног собьет», доверительно сообщила Ангелина.

Собачка с гордым именем Мегера притулилась за пазухой, периодически провоцируя хозяйку на короткий поцелую в сварливую мордочку. Собака смотрела на меня с ненавистью. Наверняка запомнила, что этими губами Ангелина ночью делала, ехидно думал я.

Солнце, вершина Эльбруса, море снега, журчание водопада - все это приводило Ангелину в какой-то полоумный восторг. Она размахивала руками, тыкала пальцем, хватала меня за разные месте, постоянно тиская Мегеру. Крысопес смотрела вокруг в презрением, граничащим с паническими настроениями. Я устало стоял, пытаясь осознать, как же я оказался здесь - вроде вчера был совсем в другом месте. Ангелина схватила меня за рукав, затащив на веранду кафе - ошалев от возможности попить кофе «Три в одном» она хохотала, как будто видела такое впервые. Держать пластиковый стаканчик и собаку было неудобно - и впервые я был удостоен чести подержать Мегеру на руках. Я отнекивался, а Мегера казалось, упиралась всеми лапами - куда угодно, но не ко мне. Неловко, как впервые взять ребенка, я подхватил ничего не весящую собаку и прижал ладонью к себе. Я слышал как у нее стучит сердце - примерно тысяча ударов в секунду. Ангелина умилительно посмотрела на нас и сообщила, что я ей нравлюсь. Я хмыкнул гордо и потянулся, поскользнулся, всеми своими килограммами упал на спину - собака взвыла и укусила меня за руку. Я заорал и отшвырнул ее от себя. Мегера ехидно зашипела. Ангелина заохала.

Дальше события развивались ярко и бесповоротно. Знаете есть такое клише «камнем рухнул с небес»? Так вот я его сейчас применю. Орел, здоровенный как дельтаплан, камнем рухнул с небес. Я увидел тень, запоздало услышал клекот, а потом свернувшие черно-седые крылья. Орел, победоносно размахивая крыльями взмыл (еще один шаблон) в небо и неторопливо помчался в сторону гор. Зрелище, надо сказать, было потрясающее. Я бы назвал картину «Орел у кавказкого хребта» - но я рисовать не умею. Я больше по бумагомаранию.

«Где Мегера?» - услышал я вопрос, и огляделся. Вокруг шумно стояли туристы, обсуждая событие. Собачки не было. Никакой живности не было. Внезапно я понял зачем прилетал орел. Осознание, что картину можно назвать «Орел летит с охоты», пришло к нам с Ангелиной, видимо, вместе. Она завизжала и побежала - вслед за орлом. Пробежав метров двадцать, провалилась в снег по колено, выругалась сапожником, и закричала, чтоб я бежал тоже. «Куда?» - спросил я громко. Она показала пальцем в сторону Эльбруса. «За орлом» - подсказал кто-то саркастично и зеваки заржали.

Ангелина вернулась и предалась страданиям. Сопли, слезы и крики - все потекло из всех ее отверстий в голове, в какой-то момент сведясь к одному единственному слову «мудак», обращенному явно не к орлу. Я страдальчески молчал, признавая эфемерную вину. Туристы предлагали позвонить в МЧС и каким-то неведомым охотникам, срочно организовав спасательную экспедицию за бедным животным. Местные балкарцы, сторонясь, сообщали, что птица в красной книге, а крыс они могут наловить прямо тут «вместо той, что орел унес».

Спустившись в отель, Ангелина со мной не разговаривала, громко рыдала и периодически обзывала меня мерзкими словами. Потом она выдула бутылку вина, мгновенно опьянев, и вырубилась прямо в термобелье, купленном для поездки «в снег». Я запер ее в комнате и спустился в кафе «Купол», где все обсуждали «похищение собаки орлом». Как непосредственный участник событий, я быстро приобрел популярность, пересказывая историю, украшая ее подробностями и деталями. Под закрытие ресторанчика, в моей версии я дрался с целым выводком орлов, которые поняв безуспешность борьбы со мной, захватили в плен собаку.

Утром постель была пуста. Дагиб сказал, что «эта с собакой» встала на рассвете, нашла такси и уехала в Минеральные воды. Я схватил телефон, чтоб позвонить, но вдруг понял, что у меня нет телефона Ангелины. Понял с радостью, честно говоря. Отпиваясь кофе в пустом «Куполе», я представлял себе картину «Орел уносит с добычей», где гордая птица тащит в когтях неведомую дичь.