Аэрофлот - бог современных авиа коммуникаций России явно как-то по своему подбирает вылеты. Но кто-то наверху, ведающий выбором попутчиков, явно наслаждается глядя на меня в некоторых моих перелетах. Я пишу этот текст, сидя в аварийном ряду рейса СПб-Мск, которым я слетал в этом году уже раз тридцать. Стюардессы кивают мне, как старому приятелю, пилоты приглашают порулить, а сотрудники досмотра игнорируют провоз тяжелого вооружения. В-общем, часто я тут. Каждый раз, выезжая в аэропорт, я гадаю - кого пошлет судьба мне в соседей. И ладно, если соседу лететь со мной в Москву полтора часа - а если в Майами 9 часов? Совсем другой коленкор, как говорил мне дедушка. Вот в этом эссе я и хочу вспомнить самых ярких своих спутников.
...рейс в Мин.волы вылетает из Питера в 7 утра. Собрав свои пожитки и нещадно зевая, я уже в 5 утра был на ногах, пытаясь осознать себя в реальности. Досмотр, контроль и проход в самолет пролетели для меня в полудреме. Я прошел к своему песту у окна, обнаружив там невероятноых размеров толстуху весом в полтонны, сидящую на моем месте. Она сложила свои подбородки на необъятную грудь и сообщила с горским акцентом, что умоляет меня сесть рядом. Не с краю - а рядом. Потому что с краю сядет ее муж, страдающий недержанием. Муж стоял рядом, глядя на мен преданными собачьими глазами. Я проклял свои врожденные замашки рыцаря и сел посередине. Часть подбородков толстухи сразу же примостилась мне на плечах. Пахло от нее едой и потом. Я представил себе 3 часовой перелет и закатил глаза внутрь черепа. Минут через 20 я с удовольствием наблюдал, как толстуха откинула столик уресла впереди. Точнее нажала кнопочку, столик опустился на три миллиметра и уперся в ей в живот, на который она сложила поднос с едой. Муж ее спал, откинув ноги и в туалет ни разу не отошел. Я почувствовал себя обманутым и преданным. Посерев лицом от ярости я закрыл глаза, прикинувшись спящим и....и через секунду заверещал голосом умирающего в огне енота. Муж от ужаса чуть не ударился в прыжке головой о потолок самолета. Толстуха опрокинула на себя вермишель с мясом, которые доедала за мужем. Я орал пока не подбежала стюардесса, прикидываясь спящим. Меня «разбудили». Я хлопал невинно глазами и ошарашено смотрел по сторонам. «Кошмар приснился, что падаем» сообщил я дрожащим голосом своим попутчикам и попросил водички. Меня погладили по голове и принесли стакан воды, который я почтавил на столик перел собой. Толстуха, матерясь, соскабливала с себя макароны и, кажется, сразу отправляла их в рот. Ее благоверный, вспотев от страха, но так и не проявив недержания, начинал дремать. «Ах ты, сука, обманщик», подумал я. Ну смотрите у меня, сказал я сам себе, и снова «задремал». Помните фильм «Властелин колец»? Там есть момент, где главный орк встает на камень и орет дурным голосом «Время людей ушло!!!! Пришло время орков!!!!!». Так вот - именно таким голосом, с вылетающей слюной, с дерганьем головой и судорожным размахиванием руками я и заорал «Нееееееет! НЕЕЕЕТ!». Стаканчик с водой взлетел вверх, я бил руками по толстухе и ее мужу. Весь самолет всполошился от неверного утреннего сна, люди вставали, пытаясь понять, не горим ли мы. Экипаж в составе двух стюардесс примчался ко мне, а я уже, открыв глаза продолжал орать. Толстуха сидела белого цвета, ее муж пытался максимально отодвинуться от меня-полоумного, подальше. Началось совещание, в ходе которого мне принесли водички, водочки, укрыли пледом и даже начали мерять температуру. Я хрипел, пил воду жадными глотками и хватался мертвой хваткой «случайно» за толстуху. Стюардессы смотрели на меня с жалостью «такой молодой, а уже дурачок». Я тяжело дышал. Станиславский аплодировал. Мне было решено дать больше воздуха. Толстуху, под ее унылые речитативы, пересадили в начало салона. Слева от нее сидела женщина с маленьким ребенком, который орал после моих выступлений так, что бежали бы даже орки.
А справа сидел огромный дагестанец, который на вопрос «не хочет ли он сидеть посередине» даже не поднял глаз. Мужа ее, обманщика энурезного, посадили так далеко и неудобно от туалета, что если б он и правда страдал недержанием - точно бы обоссался. Меня еще раз приласкали молоденькие стюардессы, и я, всхлипывая под пледом и прижавшись лбом к окну, уснул с чувством восторжествовавшей справедливости.