Итак. Мне 33.
Когда мне исполнилось 33 года все вокруг радостно сообщали мне, что это возраст Христа - недоуменно выслушивая эти поздравления я пытался понять зачем мне сообщают о том, что у меня именно тот возраст, когда Христа мучительно убили, распяв. Я - юноша с вагончиком проблем. У меня два взрослых сына, бывшие жены и целое корыто комплексов. От мании величия до неуверенности в себе. Ежедневно я встаю по будильнику и, уныло одеваясь, еду на работу, в аэропорт или еще куда-то куда ехать мне зачастую совершенно не хочется - но ехать надо. Ведь я уже взрослый - и теперь мне довольно трудно сказать кому-то что я не хочу ехать. Ведь это именно я должен ехать. Ехать, ехать, говорить, спать, жрать - все это должен делать я. Жизнь ведь она поимеет всех - вот и я одеваюсь, ем не то, что хочется - к чему это мне лишний жир? Сплю не с теми с кем хочется - они все давно повыходили замуж, не дождавшись пока я решу свои умственные препоны одиночества. Поэтому я съедаю овсяную кашу, одеваю джинсы и сажусь в машину - пора на очередной раунд. В этом и есть - жизнь.
…я провел по губам и не почувствовал правую сторону лица. Это было очень необычное ощущение и я провел языком изнутри, вновь ничего не почувствовав с правой стороны. Напугавшись, я всей своей пятерней начал ощупывать лицо - нет, глаза, лоб, уши - я все это чувствовал. Но губы, десны справа и щеку я почти не ощущал. Как будто они не то, чтобы онемели - а просто словно их нет. Я перепугался не на шутку и позвонил в страховую компанию - это был редкий год моей жизни, когда я был дорого и богато застрахован. Оператор нежным голосом посочувствовала мне - и сообщила, что сегодня, в воскресенье - можно попасть только в Первый Мед - так называют один из крупнейших медицинских университетов Питера. Там же травма, лаборатория, операционные. Места эти гиблые - универ очень старый, и до этого слышал я нем только плохое. Успокоительно сказав мне, что если я перестану чувствовать руку, глаз и голову то лучше уже никуда не ехать оператор сказала, что меня будут ждать.
Долго плутая по Петроградке, постоянно прикасаясь к губам снаружи и изнутри я, наконец-то, припарковался и долго блуждал по палисадником университета, пытаясь найти лицевую хирургию. Чей-то злой разум расположил корпуса сего учебного заведения в рандомной порядке на огромно территории, поэтому в какой-то момент я отчаялся настолько, что начал искать не здание, а хотя бы карту. Дружелюбный бомжик сжалившись проводил меня до хирургии и сочувственно отказавшись от полтинника, помахал мне вслед.
Среди тех, кто сидел в приемной были: человек со свернутой набок челюстью и грустным взглядом. Он сидел придерживая лицо рукой и периодически гукая. Сразу за ним сидел парень у которого из под перевязанного целиком лица сверкал яростью заплывший синяком глаз. Третий пациент спорил с двумя тучными медсестрами. Как я понял, он убеждал их в том, что в полном порядке и сейчас уйдет домой, медсестры стирали у него с лица кровь, на полу лежал один из его передних зубов, и выглядел он как персонаж фильма «Ходячие мертвецы». Во всем этом серпентарии не было ни одного человека, который бы услужливо мог мне подсказать куда идти и что делать. Гуканье, стоны и зубы на полу, признаюсь, довольно сильно сбили меня с толку. Я уже не был столь высокомерен, как обычно и начинал пугаться. Тихонечко подойдя к администратору, мирно дремлющему на столе я сообщил свою фамилию, и тот факт, что я от страховой. Со стороны, как я нежно склонился к нему и пошептал на ухо могло показаться, что я принес дозу героина. Пошлепав на меня глазами администратор уныло указал куда-то за спину и я поспешил скрыться в коридоре над которым светилась надпись «Рентген»
Как выяснила тетенька в халате - совершенно не гарантирую что врач, ибо она непрерывно так ругалась матом, что вполне могла оказаться вахтершей. Так вот оказалось что один из моих зубов совершенно неожиданно для остального организма передавил нерв и если ВОТ ПРЯМО сейчас его не вырвать - то я окочурюсь даже не добравшись до машина. Она похлопала меня по плечу без тени сочувствия и привела к большой и светлой комнате, на которой было написано - «Хирургия». Ноги мои подогнулись. Сидя на алюминиевой скамейке в абсолютно пустом коридоре я подумал, что вполне неплохо умереть прямо сейчас. Желудок скрутило - но именно в тот момент, когда я решил, что пора тихонечко свалить
- Давай Марина!!!! - кричали они, - Марина!!! Ма-Ри-На - скандировали люди в белых халатах. Я в ужасе, весь ледяной от пота и страха, лежал на металическом столе в операционной Первого Меда. Практически на груди у меня сидела та самая Марина - метр с кепкой на коньках. Было совсем непонятно как она вообще способна передвигаться в таком тщедушном теле, но вот она тут, студентка пятого курса медицинского университета, высунув от напряжения язык пыталась вырвать мне коренной зуб. Она упиралась в меня вся целиком, вкрутив мне в рот какой-то болт, она с кряхтением и криками своих одногруппников выдирала мне зуб. При этом при каждой неудачной попытке, так сказать - при каждом неловком рывке, она дергала мою голову и била меня затылком об операционный стол. Я старался не смотреть на ее мокрый от усердия лоб, на профессора, невозмутимо торчащего из-за ее плеча и кудахтавшего - «Давай, Мариночка, тащи». И Мариночка тащила. Толпа скандировала и визжала. Кто-то вытирал Мариночке лоб и обмахивали полотенцем, как боксера в перерыве между раундами. Тут она сделала особенно сильный рывок, зуб выскочил и она вместе с зубом отлетела в сторону. Я рухнул на стол, заливая кровью подбородок, все радостно загомонили, набросившись на Марину и восторженно хлопая ее по нежным плечам. Кто-то напихал мне в рот ваты, я мычал от ужаса и восторга что все закончилось - общая картинка напоминала фильм «Техасская резня бензопилой». Мариночка встала высоко поднял пинцет с моим зубом. Студенты вовсю голосили, профессор благосклонно кивнул мне на двери операционной. Я сполз со стола и вышел в коридор. Щека моя стала как мяч для игры в регби, вата намокла от крови - но я был абсолютно счастлив.
Время летит как стрела. Как Сапсан. Даже не знаю с чем сравнить. не так давно мой старший сын спросил где у меня дома хранятся средства предохранения - и я подавился супом так, что едва не умер. Он при этом смотрел на меня так спокойно, словно целыми днями задает такие вопросы. Ведь вот только только он ел булочки у бассейна и боялся окунуть ноги в него. Вот буквально вчера он залезал ко мне в кровать - «папочка, монстры там у меня, подвинься». И вот они оба, два здоровенных, похожих друг на друга Есаулова делят последний бутерброд на моей кухне. Огрызаясь, пожирая все на свете, под крики и вопли телевизора и телефона они планомерно взрослеют, превращаясь из детей в юношей. Над всем этим слоненком порхаю я, пытаясь не дать им убиться самим и покалечить меня в попытках добыть себе еду и развлечения.
…была уже совсем ночь, когда она вдруг сочла что ее либидо горит огнем и поэтому, не сочтя нужным ни позвонить ни написать позвонила в домофон. В это время я сидел в трусах в полной тишине и читал книжку. В соседней комнате сложив друг на друга ноги спали мои сыновья приведенные своими матерями на три дня одновременно. Звон домофона заставил меня подскочить, чтоб не разбудило детей и, не думая и не спрашивая я открыл двери. Через пару минут, я как раз успел одеть штаны, она вошла в мою прихожую. Видимо все это казалось ей игрой - 10 лет разницы не в мою пользу, врожденная игривость привлекали меня, но я не спал два дня поднимаясь с петухами, когда меня будил младший сын, и совершенно обезумел от усталости работы, ухода за двумя детьми и тренировками. Поэтому когда она впорхнула, сверкая, в мою квартиру больше всего я хотел просто вытолкнуть ее наружу, но она уже повисла у меня на шее, звонко и шумно целую меня в губы, скулы, подбородок - я тщетно пытался как-то нежно оттолкнуть ее, чтобы пояснить, что дома дети, что надо тихо, и вообще лучше уйти. Но тут она загадочно ухмыльнулась белоснежными зубами и актерским жестом сбросила с себя пальто.
Под пальто ничего не было. Загорелое тело эффектно обрамляли кружева чулков и все. Грудь, попа, шея - все это разом бросилось мне в глаза, и, не будучи ханжой, я на секунду залюбовался этим образцом сексуальности. Именно в этот момент минутной слабости я услышал позади скрип. Ее глаза раскрылись, наполнившись удивлением. инстинктивно я шагнул назад и встал в шеренгу вместе со своими сыновьями. Старший держал младшего за руку и оба они - один с большим пониманием, а второй без оного - но оба крайне изумленно смотрели на нее. Повисла пауза. В моей голове сверкали молнии и образы, я открывал и закрывал рот как рыба - но слов не было. И тут мне на помощь пришел мой сын и, некультурно показав пальцем сказал: «Тетя голая, папа.». Она в это время судорожно влезала в пальто, бормоча под нос какие-то ругательства. Я кивнул, соглашаясь с Андреем, и тут его брат отпустил его руку, и, пристально глядя не семейными голубыми глазами на «тетю» подошел к ней в упор и, решив что с ним играют, потянул пальто обратно на себя. Я бросился на помощь, старший сын начал громогласно хихикать, а младший уверившись, что с ним играют, радостно завизжал.
По обе стороны от меня лежали дети, которых я с трудом успокоил после всего это представления. Девушка в измятом пальто на голое тело, сердито сопя строчила мне смс за смс, костеря весь наш клан. Старший сын, так и не поверив моим неуклюжим комментариям, уснул, явно сообщив о произошедшем всем своим друзьям вконтакте. Младший, после короткого боя отвлекся на шоколадных медвежат, отдал пальто и сел за стол, уверенный что будут кормить. Я, проклиная молодежный разврат, женщин и собственную невнимательность поборол в себе желание выпороть обоих и лег спать. Ну как же так? Разве так я представлял себе свой вечер с женщиной в пальто на голое тело?!!!