Я вспоминаю снег. Я вспоминаю себя, маленького. Вспоминаю яркое солнце и сверкающие на солнце, отражающемся от снега зубы своих таких же сорванцов друзей. Мы смеемся непрерывно. Мы кидаемся гигантскими снежками, орем и носимся между собак и помоек друг за другом - без страха. Мы смеемся до слез - и в моих глазах нет забот. Я знаю что дома мама и папа. Меня не смущает отсутствие деликатесов военного северного города и денег у семьи. Я счастлив….

Я вспоминаю своего отца и мать. Маленькая квартира на первом этаже у самого КПП - город был закрыт для обычных людей. Почему-то вспоминаю тот снег. Чистый-чистый. Хрустальный. Тогда у меня и зубы были белые - не то, что сейчас. Хотя я связываю это с тем, какое количество глоток я перегрыз за последние годы - вот они и почернели. Я сам почернел, и зубы тоже.

Я бывал в сотнях ресторанов. Модных, дорогих, красивых и уродливых. Я пил кофе в тысяче мест. От кофеен Каира до уличных ларьков Нью-Йорка. В сотнях мест. Устало и бодро, на бегу и с чувством. Я люблю кофе - но вот я сижу тут, в шалмане и чувствую покой как и всегда. Дерьмо в стакане это не кофе, мясо это не кура. Все это суррогат. И моя жизнь напоминает суррогат. Словно вместо меня живет кто-то другой. А ведь многие, как бы тщеславно это не звучало, позавидуют моей жизни. Я был в куче мест, где не бывал никто., но сейчас, в 31 год эта мысль не греет меня. Выходя из аэропорта, вокзала, корабля в любом новом городе я не чувствую радости. Я так привык к этому - что я лишь вижу людей, места, события - познаю их и пропускаю через себя, чтобы завтра стать таким же как те, кто живет здесь. Все чаще мои мысли порабощают меня. Все чаще, мысли и желания поменять свою жизнь - портят мое настроение и мои дни. Кто я? Ке я стал в 31 год? Ведь это немного., но что я сделал за это время? И оборачиваюсь назад и не вижу статуй со своим именем и построенных мною городов. Не вижу ничего, чтобы я создал - зато вижу множество того, что я разрушил. Любовь, дружбу, дела, которыми я жил. Оборачиваясь назад я вижу призраков тех, кто как я думал всегда будут рядом. А сейчас я намеренно пытаюсь создать вакуум вокруг себя, чтоб не сойти с ума от мыслей о том, как много я смог просрать за всего лишь 31 год.

Много дней назад я открыл глаза в сумраке какой-то комнаты, один в голой и жесткой постели. В окне маячила луна, освещая эту комнату - и я ужасом, покрываясь холодным потом, понял что не знаю где нахожусь. Что я не могу вспомнить, как я здесь оказался, зачем я тут.. Резко сев на кровати, я не смог даже осознать - что это за город. Лишь через несколько долгих мгновений, я вспомнил, что это Ростов-на-Дону, что я прилетел поздно вечером и утром мне нужно вставать.., чтобы сеть на поезд в Краснодар. Не испытывая никакого счастья от познания нового, я перестал видеть существенную разницу между криминальным Комптоном, в котором чудом меня не застрелили местные головорезы и гомосксуальным Римом, в котором я часами пытался пройти по узким улочкам, слушая мерзкие крики несносных поборников однополой любви, которые почему то выбрали именно эти дни для проведения своих парадов.

…я вспоминаю, как мы кричали на бегу кидая друг в друга снежки.., я вспоминаю, что мы жили в угловом доме на самом краю городка, и вечером, когда город наполнялся суровыми черными мундирами, сотнями черных бушлатов, идущих по домам офицеров, я прилипал к окну и ждал отца. Один из мундиров, который не свернет до нашей парадной и будет моим отцом. Каждый мой день был наполнен смыслом. Каждый следующий день был открытием. Каждый друг был навсегда, а каждый враг заклятый. И все имело смысл. Я помню все мои мечты - и где они сейчас? Я трезво и без прикрас могу взглянут на свою жизнь - и где я сейчас? Как далеко увела меня жизнь от всего о чем я мечтал? Где начались те, незаметные мне развилки, которые привели меня туда, где я сейчас?

…Комптон это самый криминальный город в Америке. то самое страшное место во всех Соединенных Штатах. Больше тысячи убийств в год, город разделен на банды между черными и латиносами. Полиция не заезжает в большую часть районов, перебитые стекла. Город наводнен оружием и наркотиками. Мне кажется, сейчас, что проще всего было бы просто сжечь его с лица Земли. Все это я понял и прочитал потом, в Википедии. А сейчас я сидел пьяный, что редкость для меня, окруженный недобрыми взглядами окружающих меня головорезов, за барной стойкой «бикини бара». Даже в самом страшном сне я не мог представить себе такое место в ни в одном гадюшнике мира, коих я повидал немало. Грязная, мерзкая барная стойка. Два огромных, как в кино, негры на охране долго и молча сверлили меня глазами прежде чем впустить внутрь, обыскивая не в пример дотошнее чем досмотр аэропорта, они громко, не стесняясь, обсуждали сколько я проживу в их городе. Радостно было только то, что я уже был пьян. В Америке не могут остановить машину просто так, поэтому, когда в Северном Голливуде я впал в депрессию и накачался виски с колой, и кто-то из случайных собеседников, в ответ на мои озлобленные возгласы сказал что аким как я место в Комптоне. Я сел, едва держась на ногах, в арендованный Шеви и поехал, путая съезды и постоянно сбиваясь с пути. И что я испытал? Чувство страхо не заполонило меня, когда я опустился на стул у стойки и толстая барменша плеснула мне чего-то в стакан. Вокруг кружились в каком-то нервно-паралитическом припадке самые страхолюдные женщины собранные со всего мира и засунутые в этот бар, как «танцовщицы». Каждая раз, когда какая-то из местных свиноматок опрокидывалась на шесте, я думал о том, что сейчас пилон просто согнется пополам. Мои неприятности начались после того, как одна из местных красоток предложила мне приват за 12 баксов. Смотреть можно трогать нельзя. Она весила ровно втрое меньше меня и последний ее подбородок покоился на огромной в три обхвата груди. Даже в самой своей страшной фантазии я не видел себя и ее в одной комнате. Поэтому я и спросил кто кому будет платить - я ей или она мне. Сарказм не доведет тебя до хорошего - говорили мне. Именно эту фразу я вспомнил, когда меня выволокли на улицу и швырнули мордой в асфальт. Чуть попинав меня ногами для приличия и обозвав Снежком, меня галантно оставили отдыхать и чувствовать боль сквозь стремительно выветривающийся хмель. Я полз к машине, сплевывая грязь и песок и не чувствовал ничего. Не чувствовал и не хотел ничего. Мой чистый разум отключился от всего происходящего, и словно смотрел на этого жалкого, пьяного ублюдка, потерявшего остатки стремления к завтрашнему дню и смотрел на него со стороны. Я понимал, и понимаю, что что-то не так - и что я делаю чт-то не так. Но эта мысль постоянно ускользает от меня в череде ежедневного быта и забот… та самая мысль - как должно быть.

Я сижу дома и смотрю в стену. Зажатый на коленях ноутбук призывно светится - давай, пиши. А я не могу - словно потратив все свои эмоции на свои собственные мысли я сбивчиво объясняю себе - что происходит с моей жизнью. Тепло и уют не влекут меня больше. Мои мечты становятся все более приземленными. И, чувствую это, я понимаю, что живу не так - как хотел когда-то.

Я так часто слышал это выражение, что даже не могу себе представить сколько раз. Наверное миллион. Кто-то смеясь, кто-то всерьез, кто-то в рассказах говорил о том, как он переживал этот момент. У меня всегда были вопросы - когда приходит этот кризис? Как все это выглядит? Что нужно делать? Как правило, кроме невнятного «сам поймешь» я ничего не смог услышать. И вот мне настало 30 лет. А потом, как ни странно, 31. И я потихоньку начал чувствовать некий дискомфорт в своей голове. В своей жизни. За последний 5 лет моя жизнь изменилась множество раз. В ней появились и исчезли тысячи людей. Они все пропали втуне, потеряв меня, а скорее я потерял их.. Я болел, кричал и даже пару раз плакал на могилах своих друзей. И все это время и непрерывно думал - что же я это делаю?
Именно так - что же это я такое делаю? Зачем я это делаю? Я просыпаюсь в самолетах и поездах, резко открываю глаза и чувствую - что-то не так. Что-то не так в моей жизни, в моей судьбе. Я смотрю на своих попутчиков, которые недоверчиво поглядывают на мое лицо, когда я смотрю на них в упор - и мне непонятно зачем все это мне?

И вот сейчас, сидя в многочасовом перелете я понимаю - сейчас самый тревожный момент всей моей прошедшей жизни. Сейчас, как никогда, я готов совершить глупость. И как никогда при этом я не далек от того, чтобы хоть что-то поменять в своей жизни. Я словно встал на рельсы, которые должны были меня привезти к моей мечте - но вот пара рельс повела меня в другую сторону, все дальше и дальше - и я вижу на параллельной дороге все то, к чему так хотел прийти, кричу - но рельсы уже не отпускают меня, лишь отдаляя меня. И я знаю, что года возьмут свое и я просто перестану видеть где-то в далекой параллели свои детские и юношеские фантазии - и стану сварливым и черствым. Я уже сейчас чувствую, как это гниение недовольства жизнью поражает меня.

…мы поднимались 9 часов и мои спутники устало валятся у палаток базового лагеря. Стоны, крики и мат перемешивается с тихим ветром, насвистывающим свою мелодию между скал. Я не с ними, просто меня попросили их довести до лагеря, поэтому я аккуратно ступая на камни иду на окраину, где видны последние палатки и сажусь на небольшом уступе. Счастливо сняв рюкзак я наливаю себе из термоса чай, и долго смотрю по сторонам, погружаясь в абсолютное счастье своих мыслей. Уже в который раз, я задаю себе вопрос - зачем я ходу сюда? Вообще в любые горы? Зачем? Подвиг - нет. Испытание? Тем более нет. Я давно знаю ответ, но редко признаюсь в нем самому себе. Потому что здесь я счастлив. Потому что я позорно и постыдно бегу от своей ежедневной жизни, не думая ни о чем и ни о ком из тех кто меня там ждет. Накинув капюшон я стараюсь притвориться камнем - чтобы никто не нарушил мои минуты уединения и покоя. Ветер и снего выдувают из меня страх завтра и своего будущего.

Я тихонько сижу и мечтаю, что все, к чему я так не хочу возвращаться - всего лишь дурной сон.